Библиотекарь имени себя без скобочек
ВальгаллаКогда кэп впервые приводит на "Вальгаллу" нового штурмана - взамен старика Криса - Инга даже не вылезает из трюма. Ей немного жаль Криса, но в целом - плевать. Штурман, капитан, да почти все - они наверху, на палубе, под надежным углепластиковым пузырем. А Инга - все равно что внизу, хотя и с ними в небе. У нее есть фонарик, набор гаечных ключей и картонный образок, кое-как впихнутый в медный медальон. Больше ей ничего не надо. Среди клубов пара и металлической пыли ей дышится гораздо легче, чем в пронизанной солнцем теплице - на борту "Вальгаллы".
Когда штурман впервые спускается в трюм - по заданию кэпа, просто проверить, как там Инга - механик даже не снимает защитные очки, только приглушает горелку. И наконец - хотя это совсем бесполезная информация - узнает имя штурмана. Грета. Она, наверное, из Германии - даже сквозь мутные линзы понятно, что волосы у нее светлые, глаза - тоже, да и кожа - почти белая. Эти молочные немки почему-то всегда стремятся в небо. Зачем - Инге все равно. Но у Греты приятный, звонкий голос, и даже сквозь шум двигателя Инга улавливает все интонации - интонации любопытной девочки, встретившейся с жителем подземелья. Наверное, Грете не приходилось встречаться с механиками? С механиками-андрогинами, достаточно тощими, чтобы пролезть под обшивкой, и достаточно сильными, чтобы одной рукой удержать рвущийся стальной трос. Инга сама не замечает, как снимает очки. Чтобы разглядеть Грету, которая даже в полутьме - яркая, светящаяся.
Когда Грета - немного похожая на юнгу, а не на мудрого штурмана - слетает по звенящим перилам в трюм на следующий день, Инга невольно усмехается и треплет ее по голове. Ребенок, решает она. Любопытный ребенок, скучающий по тайнам. И Инга с затаенной гордостью показывает ей свои владения - показывает главный двигатель, искрящий и пышущий паром, показывает то, что сама зовет "лопатками" - самоучка, она почти не знает терминологию, но знает, что эти "лопатки" приводят в движение крылья, а без крыльев "Вальгалла" - просто прозрачный пузырь.
Когда Грета после месяца регулярных визитов на неделю забывает об Инге, механик - впервые за полет - вылезает на палубу. И впервые за все годы работы слышит то слово, которое когда-то шептала ее мать. Она смотрит сквозь прозрачную стену в небо и видит совсем близко красный дирижабль с уродливым черным крестом на круглом боку. Символ света, благополучия, Солнца. Клеймо смерти. И впервые в жизни Инга чувствует страх - он белесой, мутной волной захлестывает ее с головой, заставляет оглядываться и искать единственного близкого - знакомого - человека. Грета стоит за штурвалом, и Инга наконец замечает морщинки вокруг рта, видит в глазах не привычное любопытство, а уверенность - не в себе, но в экипаже "Вальгаллы". И, несмотря на страх, Инга спускается в трюм. Она не прячется. Она будет делать свою работу.
Когда Инга слышит шаги на шаткой лестнице, она лишь бессильно приоткрывает глаза. В трюме громко свищет сквозняк. Пробита и на скорую руку заштопана обшивка, а каково это - штопать обшивку, когда корабль виляет из стороны в сторону - лучше не знать никому. Инга шепчет имя штурмана обожженными холодом и паром губами, но ей никто не отвечает. На лестнице стоит кэп, он пытается улыбнуться, он говорит: "Молодец, Инга". Но Инге это не нужно, потому что больнее, чем пар, обжигает ее тревога.
Когда "Вальгалла" возвращается в порт, Инга сама чинит углепластиковый купол, а один осколок - испачканный бурой кровью - прячет в медальон, сильнее скомкав образок. Шею оттягивает дешевая медаль из какого-то сплава. Инге больше нечего делать в небе.
Когда штурман впервые спускается в трюм - по заданию кэпа, просто проверить, как там Инга - механик даже не снимает защитные очки, только приглушает горелку. И наконец - хотя это совсем бесполезная информация - узнает имя штурмана. Грета. Она, наверное, из Германии - даже сквозь мутные линзы понятно, что волосы у нее светлые, глаза - тоже, да и кожа - почти белая. Эти молочные немки почему-то всегда стремятся в небо. Зачем - Инге все равно. Но у Греты приятный, звонкий голос, и даже сквозь шум двигателя Инга улавливает все интонации - интонации любопытной девочки, встретившейся с жителем подземелья. Наверное, Грете не приходилось встречаться с механиками? С механиками-андрогинами, достаточно тощими, чтобы пролезть под обшивкой, и достаточно сильными, чтобы одной рукой удержать рвущийся стальной трос. Инга сама не замечает, как снимает очки. Чтобы разглядеть Грету, которая даже в полутьме - яркая, светящаяся.
Когда Грета - немного похожая на юнгу, а не на мудрого штурмана - слетает по звенящим перилам в трюм на следующий день, Инга невольно усмехается и треплет ее по голове. Ребенок, решает она. Любопытный ребенок, скучающий по тайнам. И Инга с затаенной гордостью показывает ей свои владения - показывает главный двигатель, искрящий и пышущий паром, показывает то, что сама зовет "лопатками" - самоучка, она почти не знает терминологию, но знает, что эти "лопатки" приводят в движение крылья, а без крыльев "Вальгалла" - просто прозрачный пузырь.
Когда Грета после месяца регулярных визитов на неделю забывает об Инге, механик - впервые за полет - вылезает на палубу. И впервые за все годы работы слышит то слово, которое когда-то шептала ее мать. Она смотрит сквозь прозрачную стену в небо и видит совсем близко красный дирижабль с уродливым черным крестом на круглом боку. Символ света, благополучия, Солнца. Клеймо смерти. И впервые в жизни Инга чувствует страх - он белесой, мутной волной захлестывает ее с головой, заставляет оглядываться и искать единственного близкого - знакомого - человека. Грета стоит за штурвалом, и Инга наконец замечает морщинки вокруг рта, видит в глазах не привычное любопытство, а уверенность - не в себе, но в экипаже "Вальгаллы". И, несмотря на страх, Инга спускается в трюм. Она не прячется. Она будет делать свою работу.
Когда Инга слышит шаги на шаткой лестнице, она лишь бессильно приоткрывает глаза. В трюме громко свищет сквозняк. Пробита и на скорую руку заштопана обшивка, а каково это - штопать обшивку, когда корабль виляет из стороны в сторону - лучше не знать никому. Инга шепчет имя штурмана обожженными холодом и паром губами, но ей никто не отвечает. На лестнице стоит кэп, он пытается улыбнуться, он говорит: "Молодец, Инга". Но Инге это не нужно, потому что больнее, чем пар, обжигает ее тревога.
Когда "Вальгалла" возвращается в порт, Инга сама чинит углепластиковый купол, а один осколок - испачканный бурой кровью - прячет в медальон, сильнее скомкав образок. Шею оттягивает дешевая медаль из какого-то сплава. Инге больше нечего делать в небе.