Библиотекарь имени себя без скобочек
Книжные мальчикиВиталий постоянно слышал эти слова. "Как они. Давайте делать как они. Давайте быть похожими на них".
Сначала ему казалось, что дети просто обезумели. Они могли бегать в шортах и майках по лесу, играя в непонятные ему "ветерки". Они выкапывали лунки, кидали в них мячики и постоянно шептали что-то про параллельные грани кристалла. С разочарованием находили мячик в положенной ему лунке и кидали снова. Они строили домики из старых лодок, выдумывали новые названия для улиц - такие нежные и смешные, вроде Одуванчикова Переулка. Малыши, не старше девяти, делали себе барабаны, а ребята постарше учились играть на горнах и стрелять из лука.
Мужчину иногда настораживала их слишком крепкая дружба. Однажды в походе он обнаружил, что все младшие перебрались в спальные мешки к старшим. Было холодно, накрапывал дождь, но это переползание все равно выглядело диковато. Потому что слишком крепко подростки, у которых должны бы уже гормоны через край, обнимали мелких пацанят. Потому что слишком розовели щеки детей. Потому что...
Впрочем, Виталий быстро привык. Стал проще относиться к объятиям, дружеским поцелуям в щеку. Просто эти мальчишки росли по-другому. Не знали, наверное, никаких трудностей. Смелые и умные, почти книжные.
С книг все и началось. В издательство поступил заказ на подарочные издания, Виталию поручили сделать иллюстрации - нежные и трогательные, чтобы "как у Экзюпери". Но Виталий без вдохновения работать не мог. А вдохновение нашлось в дворовом литературном кружке.
Иллюстрации были готовы уже через месяц - папка черно-белых набросков, мальчишки с барабанами и луками, удочками и флагами. Пионеры двадцать первого. Таких, наверное, почти не осталось.
Но покидать полюбившийся за лето кружок Виталий не хотел. Стал одним из руководителей, каждую свободную минуту проводил теперь с детьми. Начал понимать их слова, улыбался шуткам и помогал в строительстве, поиске, чем угодно. Собрал в издательстве деньги для выкупа старого вагона на заброшенной станции. Чтобы как в книгах. Чтобы можно было мечтать о том, что и его детство было таким, но он просто забыл о нем.
Осень пролетела незаметно - Виталий по мере сил помогал ребятам с домашними заданиями, не уставал придумывать какие-то развлечения - но чтобы как в книгах, иного дети не принимали.
Зима пришла как-то неожиданно. Еще вчера было слякотно и серо, а сегодня уже с утра все завалило снегом. И через неделю - а снег валил не переставая - мальчишки вытянули Виталия на улицу, смеясь, уговаривая, обещая веселье.
Строили крепости, замки из снега. Добродушно перекидывались мягкими снежками, чтобы не обидеть, не оставить синяков на малышах. Справлялись сами, Виталий только изредка поправлял на ком-нибудь шапку или заставлял надеть варежки. А потом все замерло. Разрушилась одна стена крепости, другая. В чистый, огороженный двор новостройки пролезли пацаны с соседней улицы, обычные семнадцатилетние пацаны. С пивом, сигаретами, матом и реальностью жизни двадцать первого. Начали шутить - какого это хрена мелкотня тут со снегом возится, а дядька-педофил за ними подглядывает?
Виталий даже не успел разозлиться. Его мальчишки - от шести до тринадцати, светлые, книжные мальчики - взвились, зашипели. Не кричали, просто щурились и кривили губы. Будто видели всю гниль, что была в незваных гостях. И поднялась вьюга - как в этих дурацких книгах, когда бездомные, неприкаянные ветерки помогали своим друзьям. Мальчишки - светлые, добрые - набросились на гостей. Били - молча. Защищались так, что становилось страшно. Защищались от гораздо менее жестокой реальности.
Те гости - что? Обычные подростки. Ушли, избитые и оскорбленные. Кровь впиталась в снег, почти исчезла. А мальчишки - от шести до тринадцати - добрые и светлые мальчики с холодными глазами вернулись к строительству своей крепости.
Холодные глаза и книжные улыбки - все разорвалось, размылось упавшей в снег страницей книги.
Виталий ушел. Ему было страшно.
Сначала ему казалось, что дети просто обезумели. Они могли бегать в шортах и майках по лесу, играя в непонятные ему "ветерки". Они выкапывали лунки, кидали в них мячики и постоянно шептали что-то про параллельные грани кристалла. С разочарованием находили мячик в положенной ему лунке и кидали снова. Они строили домики из старых лодок, выдумывали новые названия для улиц - такие нежные и смешные, вроде Одуванчикова Переулка. Малыши, не старше девяти, делали себе барабаны, а ребята постарше учились играть на горнах и стрелять из лука.
Мужчину иногда настораживала их слишком крепкая дружба. Однажды в походе он обнаружил, что все младшие перебрались в спальные мешки к старшим. Было холодно, накрапывал дождь, но это переползание все равно выглядело диковато. Потому что слишком крепко подростки, у которых должны бы уже гормоны через край, обнимали мелких пацанят. Потому что слишком розовели щеки детей. Потому что...
Впрочем, Виталий быстро привык. Стал проще относиться к объятиям, дружеским поцелуям в щеку. Просто эти мальчишки росли по-другому. Не знали, наверное, никаких трудностей. Смелые и умные, почти книжные.
С книг все и началось. В издательство поступил заказ на подарочные издания, Виталию поручили сделать иллюстрации - нежные и трогательные, чтобы "как у Экзюпери". Но Виталий без вдохновения работать не мог. А вдохновение нашлось в дворовом литературном кружке.
Иллюстрации были готовы уже через месяц - папка черно-белых набросков, мальчишки с барабанами и луками, удочками и флагами. Пионеры двадцать первого. Таких, наверное, почти не осталось.
Но покидать полюбившийся за лето кружок Виталий не хотел. Стал одним из руководителей, каждую свободную минуту проводил теперь с детьми. Начал понимать их слова, улыбался шуткам и помогал в строительстве, поиске, чем угодно. Собрал в издательстве деньги для выкупа старого вагона на заброшенной станции. Чтобы как в книгах. Чтобы можно было мечтать о том, что и его детство было таким, но он просто забыл о нем.
Осень пролетела незаметно - Виталий по мере сил помогал ребятам с домашними заданиями, не уставал придумывать какие-то развлечения - но чтобы как в книгах, иного дети не принимали.
Зима пришла как-то неожиданно. Еще вчера было слякотно и серо, а сегодня уже с утра все завалило снегом. И через неделю - а снег валил не переставая - мальчишки вытянули Виталия на улицу, смеясь, уговаривая, обещая веселье.
Строили крепости, замки из снега. Добродушно перекидывались мягкими снежками, чтобы не обидеть, не оставить синяков на малышах. Справлялись сами, Виталий только изредка поправлял на ком-нибудь шапку или заставлял надеть варежки. А потом все замерло. Разрушилась одна стена крепости, другая. В чистый, огороженный двор новостройки пролезли пацаны с соседней улицы, обычные семнадцатилетние пацаны. С пивом, сигаретами, матом и реальностью жизни двадцать первого. Начали шутить - какого это хрена мелкотня тут со снегом возится, а дядька-педофил за ними подглядывает?
Виталий даже не успел разозлиться. Его мальчишки - от шести до тринадцати, светлые, книжные мальчики - взвились, зашипели. Не кричали, просто щурились и кривили губы. Будто видели всю гниль, что была в незваных гостях. И поднялась вьюга - как в этих дурацких книгах, когда бездомные, неприкаянные ветерки помогали своим друзьям. Мальчишки - светлые, добрые - набросились на гостей. Били - молча. Защищались так, что становилось страшно. Защищались от гораздо менее жестокой реальности.
Те гости - что? Обычные подростки. Ушли, избитые и оскорбленные. Кровь впиталась в снег, почти исчезла. А мальчишки - от шести до тринадцати - добрые и светлые мальчики с холодными глазами вернулись к строительству своей крепости.
Холодные глаза и книжные улыбки - все разорвалось, размылось упавшей в снег страницей книги.
Виталий ушел. Ему было страшно.
@темы: джен/редкость, ориджинал, G